-Разреши и мне взглянуть на американскую визу, – моя мать взяла паспорт. Я молча смотрю на неё. Она пролистала паспорт, отодвинув со скрипом массивный стул, присела возле меня.
– Значит, десятого октября тебе нужно быть в Америке? – как-то грустно спросила она.
– Да! – радостно воскликнул я.
Она дрожащими руками протянула мне паспорт.
Радости моей не было границ, само слово Америка было таинственным, а этот клочок бумаги являлся шансом, открывал дорогу в неведомое путешествие, давая воочию испытать свою судьбу. Обладателям этого золотого ключика завидовали многие, а еще больше, мечтали заиметь такой же ключик. Его ценили за то, что он давал возможность заработать деньги, доллары, тысячи и тысячи долларов в далекой стране, в тысячи километров от родного дома. Им дорожили! Как и многие в этот момент, я считал себя самым счастливым человеком в мире, у меня есть виза в Америку!
Очутившись в Америке, я проколесил все страну с востока на запад; и устроился работать в одной из знаменитых гостиниц на побережье Тихого океана. Проработал два года. Мать я оставил одну, каждый месяц отправлял ей заработанное до копейки. Но всякий раз, когда говорил с ней по телефону, мое сердце сжималось от боли в груди. Она, заливаясь слезами, просила вернуться, а я злился, иногда грубил ей, а порой долго не звонил. Не понимал ее… А на днях происшедшая история в миг перевернула душу, я не знаю, почему вам рассказываю, может, изливаю свою боль, а может, каюсь перед матерью за ее слезы, не знаю? Но слушайте.
Счастливец с визой покидает семью, старую матушку, отца- старика, жену с детишками, которые еще не ходят в школу, и малыша в утробе жены. Она провожает его со слезами. Не может сказать: «Не езжай!». Рядом его родители, стесняется их, зажав губы, её глаза говорят: «Кто я без тебя в этом доме? Кто будет рядом в радости и печали? Кто? С кем я буду делиться сокровенными мыслями, кого буду ждать вечерами, прислушиваясь к каждому шороху и спозаранку шутя будить: «Вставай, засоня, уже обед на дворе».
В ночь перед отъездом она не сдержится, прося и умоляя его не ехать в эту далекую и незнакомую страну. «Пусть мы бедны, пусть не как у всех наш дом, пусть я хожу не в дорогих платьях, и нет у меня золотых украшений. Будь с нами, не оставляй нас»: не унималась она. «Неужели ты не хочешь проводить сыновей в первый класс? Хочешь! Но ты желаешь для нас заработать! Не нужны мне такие деньги, раз они нас разлучают». Он успокаивает: «Ну, чуток, может год, может немного больше». А про себя думает: «Как не поехать, ты что!? Плачь не плачь дорогая, мне нужно ехать, я построю дом, куплю машину, чем я хуже других. А слезы женщины они – естественны». А ей говорит: «Заработаем много денег, я тебе куплю стиральную машину, детям компьютер, большой телевизор, вот почему я хочу ехать, ты пойми!». «Да, да я понимаю, ты хочешь как лучше, но приезжай быстрее. Я буду с нетерпением ждать тебя», – глотая слезы, соглашается она.
Она взяла его руку и положила на свой живот. «Ты чувствуешь?», улыбаясь сквозь слезы, спросила она. «Да», – ответил он. «Мы любим тебя, и будем ждать, наш дорогой папа». А что он чувствовал?! – живот надутый. «Идем к детям», – нежно притягивая к себе, она ведет его в детскую комнату ребятишки давно спят. Кроватей нет, спят на полу. Полупустая комната, несколько игрушек в углу, сундук, на котором сложены курпачи. «Посмотри, какие они сладкие, наши малыши. Старший точная копия тебя, а младший на меня похож, но его характер твой, такой же упрямый до невозможности. Им нужен ты – отец, они будут по тебе скучать. Старший, если задерживаешься, не спит, ждет тебя, беспокоится. Он чувствует себя взрослым. Но малыш капризничает, если тебя долго нет. Мы будем ждать тебя!».
«Ну! Тоже мне, идем спать, такое ощущение, будто я на фронт уезжаю».
«Для меня это хуже войны!», – ответила она.
Он, улыбаясь, поцеловал жену, а в мыслях спешил быстрей открыть золотым ключиком путь в мир, где есть деньги, много денег, значит, есть и счастье. А в итоге что, что нашел?
«Эх, дурак!», – сколько раз он себе повторял эти слова. Всю ночь она не сомкнула глаз, то поцелует, то гладит волосы, то нежно руки ласкает, то поплачет.
«Эх, дурак!», – не удерживая слезы, скажет, выпив полный стакан до дна калифорнийского вина.
– Сперва по плану год хотел работать, – он вытер кулаком рот. – Работал, но были долги, пришлось расплатиться. Второй год и третий брату деньги посылал, чтобы тот бизнес открыл, поднял его. Четвертый и пятый год копил для стройки нового дома и машины. Построили, и купили машину, ту, что хотел, ту, что мечтал. Белую «Волгу», красивая. В шестой год я купил детям квартиру в столице, им ведь где-то надо жить во время учебы. В седьмой и восьмой скопил тысяч тридцать, хорошая работа подвернулась, у итальянца на стройке. Все деньги послал жене». Говорю: «Это твои деньги». А она ответила: «На что они мне без тебя». Я ей: «Трать, покупай, что хочешь». Она говорит: «Приезжай, вместе и будем тратить». Хотел уехать, но ведь деньги нужны, сыновей в институт устроить, потом женить, так прошел девятый год и десятый. Теперь хочу домой».
Я его перебиваю.
- А зачем вы печалитесь, ведь все отлично, вы столько сделали?
- Х-мм, тебе мне не понять, ты молодой еще, а я дурак! – он пьяно, и тупо посмотрел на меня. – Вон поставь кассету.
Ставлю кассету. Видно старая кассета, на экране появляется годовалый ребенок, делающие первые шаги. Молодая женщина держит его за ручки, с улыбкой говорит: «Папа, мы идем к тебе!»
- А это моя мать с отцом, это их любимое место.
Мать с отцом сидят на старомодных креслах.
- Смотри, она сейчас мне помашет рукой.
Мать машет рукой и говорит: «Будь осторожен сынок, береги себя, а лучше приезжай. Мы с отцом, скучаем по тебе, мой малыш, приезжай. Детишки вечерами просят, чтобы я о тебе побольше рассказывала. Смотри, какая дочурка у тебя растет, приезжай, сынок, без тебя дом совсем опустел».
Изображение плохое, года сделали свое дело. Его жена чувствовалась, старалась принарядиться, но было видно, что весь её наряд состоял из скромного платья. Детишки играли рядом, в американские игрушки, что он послал.
- Ведь хотел поехать. «Но зачем, что ты тут будешь делать, не ломай счастье свое, кому ты нужен без денег, ты одел детей, кормишь семью и деньги зарабатываешь, так что благодари Бога!», - твердили мне родственники и друзья. Кого слушал, наливай!
Я открыл вторую трехлитровую бутыль вина, не успевая подливать. «Наливай», - подстегивал он.
- Ведь мать звала, звала! … На похороны послал деньги. «А что ты сможешь, не успеешь приехать, мы её похороним сами. А вот за деньги спасибо, все мероприятия провели на высшем уровне», - сказала родня.
Потом отца без меня проводили…. Наливай!
Я хотел его утешить, но он оттолкнул меня, нетерпимо повторив: «Наливай».
- А что теперь, смотри, – он достал другую кассету, включил ее. Там девочка лет десяти, двое взрослых парней и женщина. Они все сидят во дворе, на красивом плетеном диване. Вот женщину снимают крупным планом, ей дали слово.
- Ну, что сказать, - начала она. - У нас все хорошо, вот дети растут, помогают во всем. Дочка научилась готовить то, что наш папа любит. Женщина была одета нарядно, дорого, но её глаза были наполнены печалью, можно сказать скорбь окутала их. Не было надежды в её словах, искры в глазах потухли, не было той яркой и чувственной любви, которая лучом пробивала, наполняла экран как в первой кассете.
- Да, – бойко отвечает девочка, – папочка я вам плов приготовила!
- Да это шавля, а не плов! – дразнит помладше паренек.
- Нет, нет, это был настоящий плов, который папа любит, – перебила его мать. – Ну что еще, снимите дом, который наш папа построил, папе спасибо. Оператор наводит камеру на большой и красивый дом.
- Папа такого платья ни у кого нет, – кокетливо говорит девочка. И объектив резко возвращается обратно.
А девочка не унимается: - Мам, ну покажи золотую цепочку. Папа, она ей так идет. Ой, знали бы вы, как все ей завидуют. – Женщина неуклюже показывает массивную золотую цепь.
- Спасибо папе, что не забывает мой день рождение. Ну что у нас еще? Вот сыновья работают у дяди, почти ведут его бизнес, учатся, старший готовится в институт…
И здесь она закрыла рукой лицо. Камера поворачивается и снимает детей.
- Ну, мам, хватит плакать, отец увидит, что скажет! – говорит старший сын.
- А я не плачу. Камера возвращается на неё. Девочка обняла мать.
Молчание. Женщина вытирает слезы, оператор поймал слезу, которая катится по её лицу. Крупная слеза. Она упустила, не смогла вытереть её, потом тихо сказала.
- У нас есть все, но нет вас. Вы все сделали. Устала звать, но знайте, мы любим папу и с нетерпением ждем, - и она не выдержала и зарыдала. И на этом месте оператор отключил камеру, а дальше вмонтировали какой-то праздник, где все танцевали, а за столами сидело много гостей.
- Ты видел дом, красивый, правда? А машину?
- Да, - ответил я.
- Но кто они? - слезы наполнили его глаза.- Кто это? – задал он мне неожиданный вопрос.
- Как кто?! Ваши сыновья и дочь с женой, – ответил я.
- Нет… Я их не знаю… Не знаю!!! Кто это девочка? А эти парни, и эта старая женщина, кто они? Понимаешь!… Я их не знаю!!! Где моя красавица, где мои малыши, где мои старики? Где? Где мой дом, в котором была моя свадьба, где родились мои сыновья, где? Нету их! Дурак!.. Неужели я так крепко спал. Если это сон, разбуди меня, прошу, избавь меня от этого кошмарного сна. Разбуди!.. – тихо сказал он.
- Да что вы, успокойтесь, могло быть и хуже, а что если бы вас посадили, скажем, лет на десять или двадцать, что тогда, а? Вам ведь многие завидует! А вы здесь сами плачете и меня утопили в слезах, успокойтесь!
Мои слова немного утешили его, он успокоился, мы стали пить дальше. Он что-то бормотал себе под нос. После он включил вновь первую кассету, перемотал её вперед и еще раз посмотрел запись, поймав крупный план своей жены, нажал на кнопку. «Пауза», встал на колени, обнял телевизор.
- Прости, прости за все, – сказал он, будто она стояла рядом.
- Лети домой мужик, лети покуда не поздно, черт с ними, деньгами, тебя еще ждут, – твердил я пьяно, весь в слезах, а из носа текло. – Ты лети и восстановишь все упущенное…
- Завтра! Домой, к детям, давай выпьем.
Я налил себе и ему по полной.
- Хватит мне Америки, спасибо этой земле, выпьем за нашу страну! Домой!…
Мы выпили до конца. Потом он выключил телевизор и видео.
- Идем спать! – скомандовал он.
Меня тормошил Саша.
Просыпайся!!! – он сильно дергал меня за плечо.
- Просыпайся!
Я с трудом разлепил веки.
- Ну, чего тебе? У меня сегодня day off, дай выспаться, пожалуйста, – закрывая глаза, ответил я.
- Да проснись ты! Он умер!
- Кто?!..
- Твой земляк! – сказал он.
Я вскрикнув, вскочил.
- Как умер! Он не может умереть, ему же домой надо лететь?..
Так сколько же стоит этот золотой ключик, к которому так стремятся люди? Сколько? Я не знаю! Многим обладателем визы в Америку знакомо чувство счастливчика, которому улыбнулась удача, и многие впоследствии проклинали тот день, когда получили эту визу, которая дала возможность заработать, забирая взамен ВСЕ.
Его тело отправили домой, а его большой рюкзак, содержащий несколько видеокассет, блокнот, в котором был сложен билет, купленный лет десять назад, кукла в коробке, две коллекционные модели красивых машин, женское кольцо, плеер с дисками узбекских песен, был забыт.
Складывая его вещи в свой чемодан, я открыл фотоальбом. На первой странице была старая фотография. На ней в центре старик и старушка сидят, по бокам и сзади стоят остальные. Двое мальчишек, старшему лет пять, младшему где-то три, он и его жена, молодые, счастливые, с беззаботной улыбкой.
Внизу было написано: «Мои любимые, мои дорогие я по вас очень и очень скучаю». Дальше я не стал открывать альбом.
Вот и вся история, после чего я решил вернуться домой к одинокой матери.
Одил Журабоев. Odil Juraboev
2000 год. Сентябрь, Нью-Йорк.
http://youngblood.ru/abs/abstraction.aspx?id=32075
No comments:
Post a Comment